Тарият Капиева. Танцующая во сне и наяву

Балетмейстер, известный хореограф, педагог Тарият Капиева о своей мечте и жизненном выборе рассказала в интервью журналу «Народы Дагестана».

Когда-то давно, еще совсем маленькой девочкой, Тарият Капиеву заметил легендарный основатель «Лезгинки», дагестанский балетмейстер и народный артист СССР Танхо Израилов. Спустя годы, окончив одно из лучших хореографических училищ страны, она должна была стать балериной и танцевать на сцене, но вернулась на родину и стала педагогом.

О балете, мечте и не отсталой республике

– Десять лет назад в одном из своих интервью вы сказали, что мечтаете открыть в Дагестане балетную школу. За это время ее реализация стала ближе?

– Моей мечте, конечно, больше десяти лет. Она сопровождает меня уже очень-очень долго. Я окончила Пермское государственное хореографическое училище. Это было элитное учебное заведение, входившее в то время в тройку лучших хореографических училищ вместе с московским и ленинградским. Вернувшись в Дагестан, я несколько лет работала директором Республиканской детской школы искусств при Интернате горянок. Для учебы в хореографическом училище обязателен интернат. Это серьезная профессиональная подготовка, детей учат с десятилетнего возраста в течение восьми лет, поэтому проживать и учиться они должны в одном месте. Поэтому у меня была мечта – создать такую школу при Интернате горянок. Но обстоятельства так сложились, что интернат расформировали.

Тогда при академическом ансамбле «Лезгинка» создали хореографическую школу-студию, и художественный руководитель Иосиф Матаев вместе с директором Джамбулатом Магомедовым пригласили меня возглавить эту школу. С тех пор мы даем нашим воспитанникам экзерсис классического танца, и основной состав солистов Дагестанского театра оперы и балета – наши выпускники. Своими выпускниками мы очень гордимся, они уже народные, заслуженные артисты.

Также у нас есть Дагестанский колледж культуры и искусств им. Барият Мурадовой, где ведутся занятия по хореографии в серьезном объеме, но это все-таки не хореографическое училище. Поэтому моя мечта пока находится в развитии. Но я очень надеюсь, что она сбудется.

– Как бы вы объяснили, зачем республике, в которой царит культ вольной борьбы и смешанных единоборств, нужен балет?

– Да, конечно, в Дагестане очень популярны борьба, бокс, другие виды единоборств, но искусство – также важная составляющая. Мы не дремучая, забитая республика, находящаяся в состоянии отсталости по части культуры. Я считаю, что по развитию всех видов искусств Дагестан находится на очень высоком уровне. Если бы у нас еще появилось профессиональное хореографическое училище, это дало бы нам еще больше возможностей реализации в таком серьезном виде хореографии, как современный и классический балет.

Ансамбль «Лезгинка» уже на протяжении многих лет занимается популяризацией нашего хореографического искусства, которое известно по всему миру. Благодаря усилиям Джамбулата Магомедова, Министерства культуры Дагестана и под патронажем главы республики Сергея Меликова у нас идет строительство Дома танца. Там будут созданы очень хорошие условия для того, чтобы искусство танца развивалось дальше, чтобы появилось еще больше интересных проектов и новых программ.

О селекции в искусстве, классике и новых трендах

– Чтобы попасть в школу-студию «Лезгинки», одного желания ребенка или его родителей недостаточно. Нужно пройти серьезный отбор. Вы рассказывали, что, прежде всего, важны физические данные. Есть стандарт, которому нужно соответствовать. Например, рост, отсутствие родимых пятен на лице и т.д. Звучит немного жестоко. Имея в виду набирающий обороты западный тренд, когда на обложках журналов появляются модели с нестандартной внешностью, plus size, с ограниченными возможностями здоровья, классическое искусство может показаться дискриминационным.

– Оно селекционно. Как в художественной гимнастике, да и вообще в любом другом спорте, так и в хореографии ребенок должен обладать какими-то физическими и специфическими данными. Профессиональный уровень требует серьезного подхода. Поэтому это не дискриминация, это просто естественные требования, которые выработаны к данному виду искусства.

– Как вы считаете, со временем, под влиянием современных трендов, классическое искусство будет отходить от своих стандартов?

– Если мы не выучим азбуку, то не научимся читать. Точно так же и в хореографии. Есть базис и физические упражнения, которые постепенно приводят тело в нужную форму. Заново велосипед придумывать не надо, всё уже давно придумано. Классический тренинг существует во всем мире. И примы, и мировые звезды каждое утро начинают с балетного тренажа.

Балет, классические танцы, конечно, останутся – это эталонные вещи. А современная хореография хорошо развивается на базе классического наследия, и это естественный процесс.

– Что важнее в балете: талант или трудолюбие?

– Талант без трудолюбия не состоится.

– Как и трудолюбие без таланта?

– Да, конечно (смеется). Талант, помноженный на труд. Всегда.

– Что еще нужно для успеха, кроме физических данных и дисциплины?

– Безграничная любовь к профессии. Если нет этой любви, выдерживать такие нагрузки очень сложно. Делать это принудительно невозможно.

Об академическом танце, эпатаже и этикете в лезгинке

– Есть мнение, что народные танцы, которые нам показывают академические ансамбли, не являются исконно народными, а в какой-то степени придуманы нашими великими хореографами, постановщиками, такими, как Танхо Израилов, Иосиф Матаев…

– Это рассуждения дилетантов, которые мало понимают в искусстве. Всё развивается, и хореография тоже не стоит на месте. Танхо Селимович был великим балетмейстером, художественным руководителем, организатором. Он создал такой ансамбль, который был лучшим на Кавказе. В постановке танцев принимали участие также Джамалутдин Муслимов, хорошо известный в мире хореографии, и Иосиф Матаев. Он же при Танхо Селимовиче танцевал, работал, был его ассистентом, в дальнейшем стал художественным руководителем «Лезгинки». Все постановки не просто так придумываются. Очень много ездили по районам, были на сельских свадьбах, в каждом селении смотрели, каким народам характерны те или иные движения. И музыку подбирали очень тщательно.

И сейчас у «Лезгинки» постановок очень много, но я не могу сказать, что постановщики отходят от наших традиционных танцев. Ансамбль перерабатывает все движения применительно к сцене, для зрителя. Но у нас есть и фольклорные ансамбли, которые исполняют фольклорные танцы. Например, ансамбль песни и танца «Дагестан» ближе к фольклору.

– Как вы воспринимаете танцы на современных дагестанских свадьбах? Вам, как хореографу, не больно на это смотреть?

– Я вижу разное на свадьбах (смеется). Танцуют по-разному. Где-то трюкачество, акробатика какая-то, иногда юноша настолько зациклен только на себе, увлекается эпатажем, начинает выделывать какие-то вещи, забывая, что надо вести дуэт, что становится непонятно, зачем девушка вообще находится рядом. Если ты пригласил девушку – надо сопровождать ее достойно.

Когда видишь такие излишества, это не очень нравится. А бывает, что ребята выходят группой, начинают зажигать. В разумных пределах это неплохо.

Я не даю каких-то категоричных оценок. Всё равно интересно смотреть: а что это, а почему так. Так что всё нормально (улыбается).

– Какой из кавказских танцев у вас самый любимый?

– Парная лезгинка. Там, где понятно, для чего мужчина пригласил женщину, это все-таки очень красиво. Когда это правильно исполняется, когда есть правильное взаимоотношение, где есть красивое приглашение, и когда мужчина после танца проводит женщину до того места, где он ее пригласил. Это действие должно быть красивым от начала до конца.

О сложном решении, семье, детях и женском выборе

– После окончания хореографического училища в Перми вы работали в Кабардино-Балкарии. Потом вернулись в Дагестан, вышли замуж и отказались от сцены, став хореографом и педагогом. Вам было сложно принять это решение?

– Очень сложно. В хореографическом училище нас изначально воспитывали так, что мы должны танцевать только в театре оперы и балета, даже о престижных ансамблях, музыкально-драматическом театре или оперетте речи не шло. Нас взращивали именно для оперного театра.

Я вернулась не потому, что замуж вышла, я вернулась, потому что мне нужно было помочь родителям. Такая ситуация была. Конечно, я очень переживала. На протяжении многих лет я постоянно видела сны, что я на сцене, что я танцую, что я летаю. Даже то, что у меня не получалось в реальности, во сне получалось.

А когда вышла замуж, начала работать, я постепенно втянулась. Сфера преподавания для меня была незнакомой, но я постепенно набиралась опыта, смотрела на других педагогов, как они работают, спрашивала, интересовалась.

– То есть это было вашим личным решением, никто об этой жертве вас не просил, не принуждал?

– Нет, никто не принуждал.

– Но вы понимали тогда, что жертвуете?

– Конечно. Я это понимала. Когда меня пригласили преподавать на кафедре актерского мастерства в Дагестанский государственный университет, я поняла, что мне недостаточно только сценического образования, и как балетмейстер, педагог я должна получить еще профессиональные знания, поэтому поступила заочно в Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов на факультет искусств.

До этого по всей стране на балетмейстерских отделениях обучение было только очным. Это был первый год, когда появилось заочное обучение на балетмейстерском отделении. В 2000 году я его окончила и была этому очень рада. Учеба для роста необходима. Там я получила очень хорошие знания, видела отчетные концерты, когда приезжала на курсы повышения квалификации. Народная артистка РСФСР Любовь Кунакова тогда вела целый класс в Вагановке, выступала в Мариинском театре.

– Свой жизненный выбор вы сделали не как балерина, а как дагестанская женщина.

– Все-таки да (улыбается).

– В одном из своих интервью вы сказали, что не представляете, как жили бы, если бы не родили детей. Это вы сейчас понимаете, уже по прошествии лет, или осознавали уже тогда?

– Это произошло сразу после рождения первого ребенка, мальчика. Мы с покойным мужем тогда жили в Казахстане. Со мной произошло то, что, наверное, происходит с каждой женщиной при рождении ребенка. Я была безмерно счастлива.

Я вышла замуж вторично тоже за прекрасного человека, за военного, полковника Магомеда Исмаиловича Капиева. У нас родилась дочь Хадижат. И внуки есть у меня. Всё нормально. Я горжусь своими детьми. Получилась полноценная жизнь.

– Ни о чем не жалеете?

– Нет, не жалею. Вообще невозможно жалеть о чем-то, потому что всё, что происходит с нами, для чего-то нужно.

– Вспомнила биографию Далиды. Став культовой певицей при жизни, имея талант, огромную популярность и народную любовь, к концу жизни она сожалела, что у нее нет ни мужа, ни детей. В своей предсмертной записке перед самоубийством она написала: «Жизнь для меня стала невыносимой. Простите меня».

– Ни для кого не секрет, что она еще и принимала наркотики, а это все-таки не лучшее, что человек может с собой сделать. Я хочу сказать о мире балетном. У нашей гениальной балерины Галины Улановой не было детей, она не была замужем. Я не могу знать, сожалела ли она о своей несостоявшейся семейной жизни, но тем не менее она крепко стояла на ногах и прожила довольно долгую жизнь. То же самое можно сказать о Майе Плисецкой и Родионе Щедрине.

У них тоже детей не было. Максимова и Васильев, Бессмертнова и Григорович… Таких примеров очень много и в театральном мире.

Это решение самого человека – выбрать, что для него первостепенно.

– Один из главных лозунгов современного феминизма – это то, что женщина никому ничего не должна, в том числе она не обязана под влиянием общественного мнения выходить замуж и рожать детей, если она этого сама не хочет – свою жизненную модель она выбирает сама. Какова роль женщины в ваших представлениях о жизненной модели?

– Может, я старомодна, но женщина – это мать. Миссия женщины – это все-таки рождение ребенка. Можно заниматься творчеством, быть бизнес-леди, заниматься тем, чем ты хочешь, но испытать чувство материнства, и, если жизнь так распорядится, увидеть внуков, подержать их на ручках очень важно. Это же ни с чем несравнимое чувство. Для женщины, которая испытала это, выбор очевиден. Женщина должна быть за мужчиной. Почему говорят «замужем»? Потому что за мужем. Впереди должен быть мужчина, и его слово главное. Женщина должна дать мужчине почувствовать, что он главный в семье.

– Тарият Даудовна, вы просто идеальная женщина! Классическая просто!

– (Смеется).

О секрете красоты и правилах жизни

– Я на вас смотрю всё интервью, и мне хочется спросить, с какой вы планеты. Вы просто роскошная женщина. Как вам удается так выглядеть? Что вы делаете всю жизнь? Может, после шести не едите?

– Я ем в любое время, могу и вечером. Это стереотип, когда говорят, что балерина питается одним листиком салата. Такие нагрузки невозможно осилить без нормального питания. Но, безусловно, важно, что ты ешь и в каком объеме. Конечно, я не ем огромную тарелку каши со сливочным маслом, но понемногу позволяю себе всё, что захочу. Я придерживаюсь принципа: пусть будет мало, но вкусно. У балерин с детских лет система питания уже выработана. Мы знаем, что нужно есть и сколько (смеется).

И еще генетика. У меня папа был такой. Стройный, поджарый, всю жизнь был в одном весе и всегда шутил: «Скажи спасибо, что ты в меня пошла. Если бы пошла в маму, была бы пухленькой».

– Правила жизни Тарият Капиевой. Какие они?

– Я очень люблю порядочные отношения. Если дружишь, надо не только брать, но и отдавать. Я сама люблю больше отдавать. Подарки люблю дарить, люблю их выбирать. Щедрость люблю. Доброту. И очень ценю профессионализм. Ну и в последнее время в особенности хочется окружать себя людьми позитивными. У каждого человека бывают какие-то свои проблемы. Выходя за порог дома, я их забываю. Когда просыпаюсь, делаю дуа, и, выходя за порог, всегда произношу «бисмилляхи рахмани рахим». Настраиваю себя, есть внутренние аффирмации.

Очень люблю море, гулять по берегу. Вчера утром я не смогла пойти на море, пошла вечером. Надо чаще бывать на свежем воздухе. Просто ходьба. Необязательно взрослым людям делать какие-то упражнения. Достаточно прогулки и каких-то растяжек. У меня есть своя выработанная методика с использованием немножко йоги, классического балетного тренажа, гимнастики. Мышцы надо растягивать, чтобы они были эластичными и не теряли гибкость, укреплять суставы.

Я очень люблю свою профессию и радуюсь тому, что востребована по сей день, что продолжаю работать с замечательным коллективом. Мне очень повезло в жизни. Я живу в Дагестане, на своей родине. Я очень люблю свою родину. Когда выезжаю, я не могу где-то подолгу находиться, меня тянет домой.

С театрами сотрудничаю, в университете актерам преподаю. Стараюсь уделять внимание и внукам. У меня насыщенная жизнь.

Ко мне мальчиком пришел Гасан Аллахвердиев, когда я занималась маленькой балетной группой в Дагестанском колледже культуры и искусств, и увидела его способности, природные данные. Я год с ним позанималась и поняла, что ему надо продолжать учебу в хореографическом училище. Долго разговаривала с родителями, и они согласились. Он окончил Академию русского балета им. Вагановой. Сейчас успешно работает в труппе Санкт-Петербургского государственного академического театра балета им. Леонида Якобсона.

Они ездят по всему миру. У него и сольные партии уже есть. Он каждый год приезжает, приходит ко мне, рассказывает, как там. Я наблюдаю за его ростом и очень горжусь им.

Текст: Бэла Боярова
Фото: Журнал «Народы Дагестана»