Наша республика, по праву может гордиться своим вкладом в становление и развитие кинопроизводства страны со времен великого немого до кино наших дней. Радует, что «Мосфильм», «Ленфильм» и другие фабрики кино снимают картины с участием наших артистов. Актер, сценарист и режиссер Арслан Мурзабеков – один из этой когорты талантов.
— Арслан Мурзабеков, родился в Махачкале от «необычного» в наших краях брака – матери с польскими корнями, художницы Натальи Конопацкой и отца Камиля Мурзабекова, тоже художника, автора кино– и театральных постановок, монументов, установленных в Москве, Сочи, Пятигорске, Грозном. Детство и отрочество прошли в Грозном. Мама писала картины, отец работал в театре художником.
Творческая атмосфера в семье, которую поддерживали встречи друзей нашего дома, с бесконечными разговорами о театре, изобразительном искусстве не могли не отразиться на формировании моего восприятия мира. Я хорошо рисовал, а театральное закулисье выработало определенную манеру подражательства, копирования актеров не только грозненского театра, но и людей из «ящика». В Грозном наша семья пережила обе военные кампании. Уцелела. Но картины, что были в доме, почти все сгорели, в том числе и мои робкие шаги в изобразительном искусстве.
Окончил Дагестанское художественное училище им. М.Джемала. Поступал на оформительское отделение, но увлекся ювелиркой — металл, огонь мне казались мужским делом. Перевелся на обработку металла, выпустился из училища, громко сказано, ювелиром. Поиски самого себя кидали меня из стороны в сторону. Работал в театре, занимался рекламой, позже – вокалом у заслуженной артистки России Умразият Арбухановой, она «поставила» мне голос. Мой баритон, как говорили, неплохо звучал, я пел даже итальянские песни. Но потом бросил и эти занятия. Актерство меня всегда влекло больше. В 2001 году поступил в Дагестанский государственный университет (к этому времени вся семья переехала в Махачкалу) на отделение актерского мастерства. Моими учителями были мастера сцены Имам Акаутдинов, Басыр Магомедов. Повезло. Да и Ислам Казиев многому меня научил.
— Во многих фильмах снимались?
— Не считал. Что-то около 50. Это преимущественно роли второго плана – Казбич в «Герое нашего времени», палач в «Тысяча и одной ночи», «Салам, Масква»…, эпизодические роли. В основном отрицательные.
— Как вы считаете, почему в современных фильмах на роль бандитов часто приглашают наших актеров?
— Дагестанцы для режиссеров – что итальянцы в американских картинах. Все мафиози в голливудских лентах – итальянцы. Почему? Не знаете? Вот и я не знаю. (Подумав). Может, потому, что сложился определенный стереотип: дагестанец – значит хулиган, бандит с пистолетом. Во многом мы сами виноваты. Есть наши ребята, которые вне Дагестана ведут себя недостойно. Бывает стыдно за них. Хотя много, например, в Москве, действительно замечательных молодых людей. Но плохое больше на виду, к сожалению.
— Какой ролью гордитесь?
— Ролью Казбича. Впрочем, в новом фильме Назиры Алиевой «История Шуайнат» сыграл имама Шамиля. Говорят, удачно. Посмотрим, скоро выйдет на экран. Хотя, когда мне предложили эту роль, я удивился: «Какой я Шамиль! Я совсем другой тип, скорее Хаджи-Мурат. Растолкуйте, каким я должен быть?» Видно, хорошо растолковали, раз признают, что справился с ролью.
— Чему новому для себя научились за период съемок?
— Каждая сцена, даже совершенно незначительный эпизод, который мы видим на киноэкране, имеет свою историю во время съемок и многому учит. Благодаря, например, роли Казбича в «Герое нашего времени» я классно научился скакать на лошади. Во время проб на эту роль режиссер, довольный результатом, спросил: «А умеешь ли скакать?» Я опешил. До этого лошадь видел только на расстоянии. Но бравурно ответил: «Конечно. Какой кавказец не умеет скакать!» Меня утвердили на роль. До съемок оставался месяц, и все дни я не слезал с лошади. Тренировался, что называется, день и ночь. Теперь я залихватский наездник.
— Расширились ли ваши дружеские связи благодаря работе в кино?
— Да, дружу с Игорем Петренко – исполнителем роли Печорина и множества других героев, а еще с актером Сашей Голубевым. При встрече долгие интересные разговоры ведем с режиссером Павлом Лунгиным.
— Есть режиссеры, которые на съемки своих фильмов берут неактеров. Может, на актера не обязательно учиться?
— Конечно, обязательно! Хотя актер – это инструмент в руках режиссера, но учиться этой сложной профессии надо: научат пользоваться своим телом, настраиваться на определенное психоэмоциональное состояние, требуемое режиссером в той или иной роли. Нет, учиться надо. Это всегда пригодится.
— И для того, чтобы стать актером…
— Надо читать, читать, много читать. Классическую литературу, особенно нашим ребятам.
— Не хочется самому что-нибудь снять?
— Хочется. И я уже это сделал! Так надоел на экране негатив! Не устаю говорить: «Ребята, прекратите эти стрелялки. Это фильмы для переходного возраста. Мы уже перешагнули его. Дайте зрителю что-нибудь доброе, светлое». Но я не ограничиваюсь лишь призывами. Снял ленту по старинной дагестанской притче, которую слышал от отца. Он много их знал.
Получасовой фильм мы снимали год. Потому что без какого-либо финансирования. На свои личные деньги, которых не хватило. Ушла вся заначка от прошлых гонораров за участие в кино. Помогли друзья, председатель Союза кинематографистов Дагестана Магомед Сулейманов, хотя он сам далеко не богач. К тому же у актеров, снимавшихся в моем фильме, своя работа в театре. Потому и долго.
— Скажите название картины?
— Первоначальное рабочее название было «Дружба», а в окончательной версии, мы остановились на названии: «Кизяк – добро, кизяк – тепло». Такое родное название, понятное каждому горцу.
Хочу снимать свое кино – о дагестанцах, добрые, мудрые фильмы, чтобы нас лучше знали, тогда нас и поймут, и примут нашу суть, не будут звать сыграть бандитов, а пригласят на роли благородные.
По материалу Светланы Кривоносовой
Источник: Дагестанская правда
